Почему, несмотря на большое количество различных антикоррупционных органов, "выведенные" из Украины средства продолжают спокойно оседать на зарубежных счетах, а их возврат вкладчикам обанкротившихся банков вовсе не гарантирован? И как ловкие дельцы шантажируют банкиров, используя "шовинизм" британского правосудия по отношению к выходцам из Восточной Европы?
О "банкопаде", схемах вывода средств и роли АРМА в большом интервью журналисту СтопКора Игорю Хмурому рассказала экс-глава Управления по обеспечению возврата активов, полученных преступным путем, юрист по международному бизнес-праву Елена Тищенко.
О системе розыска и возврата активов
На самом деле все упирается в полномочия того или иного органа или того или иного подразделения, которое создала я в МВД Украины. Он назывался подразделением по розыску активов, полученных преступным путем. Но на самом деле функциональные полномочия этого подразделения были более, скажем так, совещательными для следствия. И мы больше работали в направлении помощи следствию для того, чтобы делать аналитические схемы, помогать разыскивать денежные средства, имущество и т.д.
За первую неделю мы обнаружили 50 миллионов долларов на счету Арбузова в Латвии.
Но даже в этом нас очень быстро заслонили. Потому что когда мы говорим о розыске активов, мы должны понимать, кто вообще этим должен заниматься в Украине и кто имел полномочия на то время в структуре МВД. У нас даже не было функций следствия. То есть, ни я не была следователем, ни другие сотрудники подразделения. В ЕС это структура, которая сама не может выходить на международный уровень сотрудничества без Генеральной прокуратуры. То есть когда, например, мы работали с материалами по Курченко, мы работали с материалами по Арбузову и другим лицам в рамках уголовных дел, которые были у нас производстве, а еще часть дел была у Генеральной прокуратуры в производстве. И вот вместе мы как-то двигались по разным направлениям.
То есть создается запрос – наше подразделение именно этим занималось. Он направляется в Генеральную прокуратуру, там он проходит международный отдел. И только после того, как он собирает все согласования, он направляется в правоохранительный орган соответствующей страны, причем также через какое-то центральное звено.
О деле нефтепродуктов Курченко
Связывать меня с бывшим мужем, а его – с нефтепродуктами Курченко будет недостаточно корректно: никакой связи между нефтепродуктами Курченко, которые были арестованы и реализованы в соответствии с решением суда на территории Украины, и работой моего департамента нет абсолютно. За год до того, как меня назначили, я была главой законодательной законотворческой группы при Администрации президента, потому что я там тогда работала. И я предложила Кабмину не законопроект, а проект постановления Кабмина по реализации арестованных активов.
И причиной этого постановления, кстати, была ситуация с нефтепродуктами Курченко и другими активами, потому что тогда было много беглецов времен Януковича и осталось много активов, некоторые – очень неудобные для хранения. На самом деле тема возникла именно с нефтепродуктами Курченко, которые где-то в Одесской области находились. Они находились в вагонах, на железнодорожных путях, то есть ее разворовывали, все продавалось.
И тогда встал вопрос: что с ними делать? Мы написали проект постановления Кабмина и предоставили так называемый законопроект о спецконфискации. Что предполагалось? У нас тогда работала статья 100 Уголовно-процессуального кодекса Украины. Она позволяла крупные вещдоки реализовывать по решению суда и денежные средства взимать в пользу государства. Мы немного это развили. Прописали порядок: в случае, если пострадавшее лицо докажет невиновность или докажет собственность на определенные товары, то установили гарантии возврата денежных средств со стороны государства, именно государства.
И с этим постановлением Кабмина, которое предусматривало именно порядок реализации нефтепродуктов в рамках статьи 100 УПК, была довольно интересная история, потому что постановление было принято, на Кабмине оно проголосовано, принято, Яценюк его подписал. После этого он увидел жалобу на это постановление от общественных организаций.
И, конечно, давили на Яценюка тем или иным путем, хотя постановление уже было подписано, проголосовано. Затем он его уничтожил. Это правда, и это был единственный факт. После этого, кстати, статью 100 из УПК убрали, в том числе в следующем году был проголосован законопроект. Следовательно, по Украине этих полномочий у Госдепартамента не было.
Дело Курченко вообще было уникальным. 50 миллионов – капля в море. Но это дело было ключом. Все личные счета Януковича находились там, фирмы фигурировали со счетами швейцарских банков. Через Курченко отмывались деньги. Обо всех ключевых фигурах времен Януковича там была информация.
И именно Генеральная прокуратура сделала все, чтобы это дело было закрыто в Латвии и материалы к нам не попали. Для нас оно было интересно даже не деньгами. Хотя это были украинские деньги, их нужно возвращать.
О помощи со стороны иностранных правоохранителей
Понимаете, я очень осторожно отношусь к вопросу о помощи нам со стороны иностранных правоохранительных органов или со стороны иностранных государств. С очень большим скепсисом. Что я видела своими глазами? Что эти органы, во-первых, хотят иметь своих агентов в нашей правоохранительной системе. Они хотят действительно контролировать нашу правоохранительную систему. И именно по такому принципу создавалось НАБУ. И именно по такому принципу создавалась САП.
Однако эти органы, беря от нас информацию, получая доступ к нашей информации, не дают нам информации взамен. Не верьте, что кто-то хочет прийти и подарить нам наши деньги. Та же ситуация с арестованными средствами Арбузова. Эти средства были взысканы в пользу Латвии. Латвия не вернула нам эти средства, потому что они сказали, что мы не доказали, что именно на данных счетах должны храниться эти деньги. Следовательно, никто ничего нам не хочет отдавать. Это мое личное мнение. Все хотят получить информацию и использовать ее в своем государстве.
Я вообще категорический противник большого количества органов. Они очень тяжело контролируемы. Нам не нужны ни НАБУ, ни САП, ни антикоррупционные суды. Нам нужна одна правоохранительная система с разными департаментами, с разной степенью контроля или назначения, например, которая может вертикально контролироваться. Единственный способ борьбы с коррупцией в истории мира – это вертикальная власть. И это политическая воля.
О проекте "Элория" и ФГВФЛ
Если кто-то не в курсе: они сложили 21 банк в один кейс и продали его за менее чем полпроцента фактически компании, созданной за месяц до начала аукциона.
Это типичная схема для Украины, когда условия конкурса создаются искусственно, под определенного покупателя. Так, у нас были все активы приватизированы. То есть лот из 21 банка исключил возможность для владельцев банков, для клиентов каждого банка, для других заинтересованных лиц купить то, что они хотели купить, то, что они могли купить, и то, что им было интересно. Ибо этот сверхбольшой лот был создан таким образом, чтобы просто сбить всех вероятных претендентов на эти активы.
Если имущество 21 банка продается одним лотом за 0,3%, то государственного интереса ЗДЕСЬ нет. Здесь может быть только коррупционный интерес. Все.
О британском "правосудии"
Великобритания является островом. И в правовом поле она тоже как остров, то есть вообще отдельная. Там возможны любые безумные иски, которые не обоснованы никак. Но система работает таким образом, поскольку отсутствует нормально прописанное законодательство, что там манипуляции возможны любые.
Откуда вы взяли, что у Англии есть законодательство, у Англии есть прецедентное право? Да. Но это тысячи решений. Одно может противоречить другому. Как человек, имеющий два юридического образования, одно из них английское, я могу сказать, что когда в Англии пишут законы, лучше бы они этого не делали, потому что оно написано очень сложно, очень непонятно.
Британия – это страна, рассматривающая споры по отношению к российским олигархам, к казахским олигархам, к лицам, которые являются выходцами из арабских стран. То есть для них, во-первых, эти большие суммы не являются чем-то особенным. Никакого особого внимания таким искам не уделяется. Далее также суды привыкли к печати, к средствам массовой информации, даже собственным. Хотя это неуважение к суду – писать о процессах до того, как они завершены. А что касается нашей прессы, то она их вообще не интересует никак.
Потому что Англия – это страна, где правосудие настроено на одно правило всегда. Резиденты своей страны. То есть, когда суд видит дело, поданное и сформированное английским юристами, и как у госпожи Гутовской, эта номинальная их структура. Дальше начинается, как в анекдоте, джентльменам верят на слово, понимаете? То есть, английский суд видит английскую компанию, за ней он видит английскую юридическую фирму. И когда эта юридическая фирма подает иск на 65 миллионов, суд в принципе не разбирается по существу.
И принцип таков: прав всегда резидент, то есть английская компания. Если речь идет о том, чтобы оставить имущество или деньги в стране, английский суд вынесет решение в пользу собственной страны.
Полная версия интервью с Еленой Тищенко – на нашем ютуб-канале.
Напомним, несколько лет назад новая компания "Стар Инвестмент Ван" за бесценок выкупила у ФГВФО кредитные портфели более двадцати обанкротившихся банков. Впоследствии в игру вступила еще одна фирма – "британская" WWRT Limited Ольги Гутовской, обвиняемой в требовании огромных средств с владельцев этих финучреждений.
Еще больше горячих и эксклюзивных новостей – в нашем телеграмм-канале и Facebook!
